Содержание: | Ухмырье | В Сумерках Разума | Провинциальные Хроники | Злые Песни Подмосковного Леса | Бордюристан | Рассказы | Стихи | Поэмы | Нид | Статьи | Тезисы и афоризмы | Творческие люди вокруг |

ПОЭМЫ

Денис Елисов

БАЛЛАДА О МИЛОСЕРДИИ
(Притча в стиле "фэнтэзи")

…Гений и злодейство -
Две вещи несовместные. Неправда:
А Бонаротти? Или это сказка
Тупой, бессмысленной толпы - и не был
Убийцею создатель Ватикана?
А. С. Пушкин. "Моцарт и Сальери"

На юг от полуночных скал
Лежит страна одна.
Минул её и хлад и жар
И цепью от злодейских чар
Она окружена.

Когда-то здесь боялись жить:
Здесь брат на брата шёл.
Но вскоре, чтобы покорить,
И непокорных усмирить,
Король войска привёл…

И тот король, войну начав,
Сплеча врагов рубил...
И кровь меж скал текла, журча,
И мир на острие меча
Там установлен был.

А после счастлив был и мил
Народ Страны Садов,
Он в мире и достатке жил.
И стольный град построен был
Всех краше городов.

Далече средь столиц иных
Цвела его краса.
И шпили башен боевых,
Как стрелы ангелов шальных,
Проткнули небеса.

С полночных скал река текла
И здесь, умерив бег,
Промеж столетних стен прошла
И лодки лёгкие несла
В своей струи разбег.

В столице жил ещё, к тому,
Лютнист1, певец, поэт -
Давалось всё его уму.
И было в эти дни ему
Неполных двадцать лет.
Он мог мелодию собрать
Из трелей соловья.
И потаённый смысл узнать
И ход столетий угадать
За шёпотом ручья.

Он, постигая, знал, как слить
Все грани мастерства.
Всегда и всем старался быть,
И, как жемчужины на нить,
Бросал в напев слова.

И с ним была ещё Она, -
И посмотреть не грех,
Что как цветущий клён, стройна
И как весенний лес, нежна,
В столице краше всех!

Народ певца боготворил,
Народ рукоплескал,
Когда он тихо выходил
И, днями, не жалея сил,
На площади играл.

И пел им - утром о заре,
Под вечер - про закат,
Как иней ляжет в ноябре
И как весною во дворе
Капели зазвенят.

Случалось, что суровый страж,
Вернувшись, сняв доспех,
Просил: "Певец, сыграй в кураж,
Так, чтоб душа свернулась аж,
Под плеск вина на всех!"

Но вот же - завистью объят,
На дерзкий пир страстей,
Суров, надменен и богат,
Взирал угрюмо из палат
Король державы сей.

Он думал: " - Вот кумир сердец!
Когда, со славой той,
Взлетит, возвысится юнец,
И осмелеет, наконец,
И трон повергнет мой?

А кто бы в мире не хотел
Другими править всласть?
Ведь хочешь больше, чем имел...
И он так сладок, тот удел,
Что носит имя "Власть"!".
***
...И что ж, сбылись его слова:
Певец вошёл во вкус...
И вот пошла, пошла молва:
" - Ни гроз, ни слёз, ни колдовства,
Ни Власти - не боюсь!

Законы наши - просто бред!
Чиновник - вор: украл!
На короля спою навет!"
И, вспомнив бремя прошлых бед,
Народ рукоплескал...

...Там королевский сын гулял,
Среди беспечных дел.
Певца подругу увидал
И сердцем на неё запал
И страстно захотел...

* * *
И вот, однажды, в час дневной,
Толпу тесня в напор,
По площади прошёл конвой
И уволок певца с собой -
К начальству на ковёр.

На троне и в кольце огней,
Что разгоняли тьму,
Сидел король державы сей:
Нагнулся, рассмотрел "трофей",
Потом сказал ему:

"- Мне ведомы твои грехи
И всё в твоей судьбе,
Я милосерден: те стихи,
Своим законам вопреки,
Прощаю я тебе.
Ведь я ценю твою игру
И девушку твою.
Женись! Но только поутру
Я Право Ночи заберу
И сыну отдаю".

"- А ты Её забыл спросить?"
"Её? Спросить? - Изволь!
- Что бабы?! Им ли нас судить?
- Меня и сына - не любить?
Он - принц, а я - король!"

* **

...И вот уж гости речь вели...
Но в свадебный шатёр
Зловеще стражники вошли
И прямо с пира увезли
Невесту на позор.

* * *

Наутро, бледный как мертвец,
Аж кровь ушла из жил,
Ругался принц: "Что, наконец,
Ты кошку дикую, отец,
В постель мне подложил?

На мне ж живого места нет!
Клочка без синяков!
Дралась как дьявол! - что за бред!
Смотри - везде синюшный цвет:
Следы от кулаков!"

Когда невеста в зал вошла,
Надменен и суров,
Король-отец, свернув дела,
Сказал: "Ты злобно попрала
Гостеприимный кров!

За это вам бы жить, скорбя,
Без головы, мадам.
Но друга твоего любя,
Я милосерден - и тебя
Лишь стражникам отдам!"

"- Её - в казарму, и скорей!"
- Охрану он позвал:
"Горячих много там парней:
Творите, что хотите с ней -
Я дозволенье дал!"

* * *

Не расскажу - не будет слов,
И тошно, чёрт возьми,
Писать о похоти скотов,
Беспечной прихотью богов,
Назвавшихся людьми...

...К рассвету шум в казарме стих
И стража спать легла,
А девушка, пройдя меж них,
Схватила нож, острей других,
- И к венам поднесла...

Певец-жених, проведав то,
От злости побелел:
"- Её, невинную - за что?!!
- Без властной подлости никто
И тронуть бы - не смел!"

Он вне себя от горя был,
Но выход всё ж нашёл:
Он песню гневную сложил,
Где зло и похоть заклеймил
И власти произвол.

И песню эту распевал,
Где только можно петь,
Проклятья Власти призывал
И гордым словом меч ковал
На тирании смерть.


… Схватили снова среди толп,
Разбили лютню всклень1,
И ждал его позорный столб
С табличкой "неповадно чтоб…"
У стен в базарный день

"- Что, парень, дюже умный стал?
Допелся, идиот?"
И каждый так ему сказал,
И камень кинул, и плевал,
В усмешке скаля рот.

Ах, как приятно растоптать
Упавших невпопад!
Нагадить в душу, оплевать,
Камнями злобно закидать:
Пусть знает место, гад!
Красиво! - Дружною толпой
Помоями облить.
Ведь он общественный устой
Своею злобной клеветой
Пытался подпилить!

И шёл уже последний час:
Певец стоял, терпел.
И вверх, сквозь кровь разбитых глаз,
За этот день в который раз,
На небо посмотрел.

"- И где же правда, где Закон?" -
Воззвал он к небесам.
А в небе тучи шли в разгон
И грянул колокольный звон,
Ответив: "Думай сам!".

Вот вечер близко и толпа
Рассеялась вконец.
И, сняв с позорного столба,
Плевки и кровь стерев со лба.
Певца ввели в дворец.

"- Ты победил, любовь поправ
Под сапоги солдат.
Быть может, в чём- то я не прав,
Но ты не прав стократ!
Гордись же, счастье растоптав...

Но знай и не забудь:
Ещё сияет свод небес
И дышит моя грудь.
Пока мой разум не исчез,
Сто раз ты проклят будь!"


Прослушав это до конца,
Охрана, взяв в петлю,
С размаху бросила певца-
-Сочилась кровь с его лица -
Под ноги королю.

Тот, злобно голову клоня,
Сказал ему: "Ну что ж -
Я милосерден. От меня,
Да хоть пятьсот раз прокляня,
Ты смерти не найдёшь!"


В тот день был зол как сатана
Правитель той земли
И чашу, полную вина,
Чтоб злобу исцелить сполна,
Холуи поднесли.

...Провёл усами по краям
И так решил сказать:
"На полночь, к ледяным морям,
К чадящим холодом чертям
В снега его сослать!

Пущай поёт там, - Пью за то -
Среди замёрзших скал,
Во льдах, где царствует Ничто.
И чтобы впредь у нас никто
О нём не услыхал!"

Певца подняли, заломив,
И вскоре увезли,
Нуждой и голодом морив,
Не раз, не два в пути избив,
В полночный край земли.

***

...Он замерзал, но в некий миг -
Казалось, час пришёл...-
Седой как лунь колдун-старик,
Откликнувшись на смертный крик,
В снегах его нашёл.

Старик парнишку отогрел
И внял его уму,
И всем делился, что имел,
Учил всему, что сам умел.
И научил всему...

***

Минуло десять лютых зим
И лун неполных пять.
Прохожий, вечером одним,
Дорогой дальнею гоним,
Просился ночевать.

Его всесильный Рок привёл:
Чеканя ровный шаг,
Минуя хаты ближних сёл,
К воротам Города пришёл
Безвестный странный маг.
Одетый в чёрное до пят
И с посохом в руке
И мрачные глаза горят,
Как сеющий беду закат,
Как отблеск на клинке.

" - Эй, стража, открывай быстрей!
Я здесь когда-то жил.
Я расплачусь за пару дней,
Ведь я считаю, город сей
Награды заслужил!"

" - Тебе откроем мы сейчас,
И ждём твоих наград,
И вскоре, не пройдёт и час,
Направим во дворец от нас
Для короля доклад.

- Он строгий, что ни говори,
Он к шуткам не привык!
Пустые басни не мели,
Не то поплатишься, смотри,
За длинный свой язык!"

" - Спустя два дня, я говорю,
Запомните - вы все!
Народу, знати, королю
Я чудо дивное явлю
Во всей его красе!

А королю - с полночных вех
Поклон я передам!
Поверьте: не забуду всех!
И пусть вина раздутый мех
Задатком будет вам!"

...Вошёл. Ночлег найти сумел...
Чтоб скуку превозмочь
Потом в таверне посидел,
Слегка вина попил, поел -
Пока не стала ночь...

***

...Во тьме, на площади пустой,
Вокруг сгущая мрак,
Костлявой бледною рукой,
Зловещей угольной чертой
Он вывел страшный знак.

И взвился, нагнетая тьму,
И в ком её скатал.
И руны, верные ему
И неподвластные уму,
Неслышно прошептал.

...Когда колдун глаза поднял
И стихло волшебство
Уже не злым, а грустным стал
Потухший взгляд его.
В нём больше не было огня
И не сверкала сталь.
И маг, ещё до света дня,
О камни посохом звеня,
Ушёл куда-то в даль.

***

А где-то через пару дней
Из-за полночных скал,
Знаменья адского страшней,
Поднялся на пятьсот локтей
Смолисто-чёрный вал.

Он шел. Дымясь и не спеша,
Сметая всё кругом.
У всех, кто видел то, душа,
Бездонным ужасом дыша,
Сжималась в липкий ком.

Вал, приближаясь, поглотил
Десяток ближних сёл,
Попутно реку запрудил,
Набрав камней из горных жил,
И, наконец, пришёл.

Во мгле, под смутною луной,
Колеблясь вверх и вниз,
Зловещей мёртвою стеной,
Слепой дымящейся волной
Над городом навис.

А люди в сумрачном дыму
Взывали всем богам:
"За что? За что и почему,
Грозя сожжением уму,
Явилась кара нам?"

И тучи вздрогнули за миг,
Как вал успел их смять
И отвечали: "Вам самим,
Вам лучше это знать!"
И тотчас чёрная стена
Обрушилась, давя.
За ней речная шла волна,
В ночи, бурля, ревя.
Прошла и скрылась в никуда...
И снова был рассвет.
И Солнце встало, как всегда,
За сотни тысяч лет.
Безбрежный облачный шатёр
Неспешно ветер гнал.
И тек речной струи напор
Среди смолистых скал.
Вот только города с тех пор,
Потомкам будущим в укор,
Никто там не видал.

***

Где это было и когда -
Увы, дано забыть.
Но Гения и Зло всегда
Возможно совместить:
Достаточно убить мечту,
Затем любовь отнять,
А в сердце бросить пустоту
И злобно растоптать.
И затравить, когда велят,
Толпой, изгадив Дар,
Потом изгнать - куда телят
Не загонял Макар.
Отчаяньем рассудок сечь:
Удар! Ещё удар! -
Такого хватит, чтоб поджечь
Убийственный пожар.

Сначала тихо он войдёт,
Неслышно. А потом
Всегда возмездие придёт:
Огонь безжалостно пожрёт
И твой беспечный дом.

Чем чаще, злобней и сильней
Мы поступаем так,
Тем всё надёжней и скорей
Испепелится род людей
И Землю скроет Мрак.

23.02.01. - 31. 10. 01.
Денис Елисов.

БЫЛИНА ПРО АТОМНУ СТАНЦИЮ

Как во славном граде во Чернобыле,
Что стоит над речкою Припятью,
Недалече от грозной от Станции,
Окаянной Станции Атомной,
Где нейтроны лупцуют бесовские,
Чтобы делать из них электричество,
Собирались хлопцы Первомай бузить,
Хороводы водить да демонстрации,
А потом идти да на шашлыки
В темный лес с горилкою и девками.
И случилось бы лихое празднество,
Но на грозной Станции на Атомной,
Где корежат электроны лядовы,
Чтобы делать из них электричество,
За четыре дня до Первомаища,
Да за три до Ночи Вальпургиевой,
На Четвертом Блоке окаянныим
Приключился страшный да едреный взрыв:
То нейтроны, электроны да атомы,
Окаянные силища бесовские,
Ополчились на своих укротителей,
Операторов своих да угнетателей,
Что лупили их стержнем графитовым
Во темнице, что звалася Реактором.
Как восстали полчища дикие!
И к утру уже к едрени матери
Разнесли треклятый весь Четвертый Блок!
То не войско встало вражье над Припятью
И не Змий многоглавый реликтовый,
Туча черная, грибовидная,
Начиненная злой Радиацией,
Заслонила людям да небесный свет.
А советские власти ехидные,
Дабы правду сокрыть о случившемся,
Говорили всем байки лживые –
Дескать, это проводят учения,
Чтоб бороться со злой Радиацией,
Операторы в белых халатиках
На далекой АЭС Чернобыльской.
Но не знали власти ехидные,
Архиплуты сии да протобестии,
А что туча та богомерзкая
Пролетела на Русью Малою,

И над Белою, да над Великою,
Над Литвинами да над Чухонцами,
И достигла аж самой Швеции.
Как прознали о том дети викингов,
Обозлилися они, посуровели
Навострили мечи харалужные –
И послали в ООН злую жалобу
На скотину Начальника Станции,
Что содеял им тучку небесную,
Нашпигованну цезием-кобальтом.
Отвечал им Сам Голова Страны,
Сам Генсек люботрезвый и меченый,
Что любил всех выстроить в очередь
И одаривал щедро талонами
На кусочек мыла из Тузика,
Да на водку с чаем и сахаром.
Говорил он долго и муторно,
Искажая слова да коверкая:
Мол, была небольшая авария,
Просочилася в дырочку маленьку
Мала толика злой Радиации.
Не авария – так, посмешище:
Пострадало всего две бабушки
И одна собачка приблудная.
Да и те лишь в легком нокауте
И, вполне возможно, оправятся
Прямо в здании медлечебницы,
Куда их поместили на пару дней.
И чтоб шведы те, дети викингов,
Не скандалили б да не ругалися,
Побросали б мечи харалужные,
Улыбнулися да помирилися
Под своими стенками шведскими
И пошли б гурьбой да за шведский стол
Со своими шведскими семьями
Отмечать лихой Первомаев День.
И напилися б эля с тоником
Так, чтоб мало бы не показалося,
А не слали впредь письма подметные,
Не позорили гордость советскую.
Ну а мы тут, власть предержащие,
Нерушимой дланью железною
Покараем супостата-недруга,
Злого гада Начальника Станции.
Как придут за ним Кому Надобно,
Увезут его Куда Следует –
Так и будет знать лжеученый-плут,
Как пускать во свет Радиацию!
И тогда народ успокоенный
Тут же радостью преисполнился,
Начал праздновать Первомаев День:
Совершать трудовые подвиги
На своих угодьях усадебных
Иль в лесу с горилкой да девками
Проводить лихи демонстрации.
И жила страна припеваючи
Еще пару лет да еще одно,
Да еще один неспокойный год,
Пока сам Генсек не отправился
На достойный отдых заслуженный,
В замок свой, трудом заработанный,
Дефицитами всеми да талонами,
Во далекие земли Канарские.
Во тогда-то сразу по всей Руси
Да по Малой и Белой с Великою,
Изо всех лесов да отравленных,
С жутким ревом да завыванием,
Как полезли мутантов полчища
И уродов иных генетических!
Растопырив клешни и щупальцы,
Плотоядно клацая жвалами
Да по всей огромной Святой Руси
Злобно лезли мутанты поганые.
Стали бить-обижать да честной народ,
Отнимать у них сало с горилкою,
А бесстыжих девок раскрашенных,
Что гуляли лесами тёмными
Мерзопакостны дети бесовы
Перелапали грязным щупальцем.
И нашлися всё ж добры молодцы,
Что доспехи одев химзащитные
Вышли в поле да разотравлено,
Супротив окаянных недругов.
А на поле том да росли грибы
Невозможных размеров громаднейших
Продавали их добры бабушки
Бестолковым лохам заезжиим
Бьются с ворогом добры молодцы
Аж кишки летят по окраинам
Да над чёрною речкою Припятью.
Там их рыбины лопают гадские,
Монотонно хлопая жабрами.
Бьются с недругом добры молодцы
С огнеметами да противогазами.
Победить не могут и до сих пор
Окаянно отродье бесово!
И поныне людям покоя нет
От напастей Злой Радиации!

17-22 февраля 2000 г.

ПРО ВАСЮ, САНТЕХНИКА И АЛКОНАВТА.

Пролог.

Так устроен наш народ – по любой причине пьёт!
Пьёт с получки, в выходные, в даты праздничны какие,
и вообще в любые дни – были б поводы одни!
Если гром небесный грянет или мор на всю семью –
всё равно к стакану тянет русский лапищу свою!

Не беру в пример учёных и дошкольников зелёных,
старушенций – против всех, хоть и им знаком сей грех.
Я беру простой народ – тот народ, который пьёт.

Чтобы сказка началася, назову героя “Вася”:
в сказках старых, в самом деле – был Иван и был Емеля,
был Петро и был Егор – Вася будет с этих пор.

Жил сантехником Василий, трубы разные чинил
и обычно столько пил, что жене домой с получки
лишь остатки приносил.

Впрочем, повесть не об этом,
не о том, как бывши “шкетом”, Васька клянчил сигареты,
не о том , как в пятом классе пил в подъез-де пиво Вася,
как учился в ПэТэУ, как нашёл себе работу.
Как женился по “залёту” и на свадьбе ел халву,
как до сорока дожил и всю жизнь, как бочка, пил.

Сказку мы начнём с того, где закончить полагает –
будто дальше не бывает – с дня последнего его.

Глава I

Шёл последний час работы:
на дворе весёлый май
и природа шепчет что-то:
“Даже если неохота,
хоть займи, но забухай!”
Всё цветёт и плодоносит,
птички снова стали петь.
И душа чего-то просит –
всё забить и всё забросить
и куда-нибудь лететь.

Крыльев нет! Какая мука!
Но всесильная наука
отвечает на упрёк:
Проще где-нибудь в лесочке,
на полянке, на пенёчке,
под огурчики-грибочки
забутылить пузырёк.

И в предчувствии субботы,
пригласив дружков с работы
так и сделал наш Василий:
мало ели, много пили,
поорали, побузили
и закончив сей бедлам
расползлися по домам.

Но не Вася: ”Я настырный!
Я похмелья не боюсь!
И пускай я в жизни смирный –
пью, пока не ублююсь!”
Если дно искал в стакане –
утром пьянство не кляни,
если деньги есть в кармане –
значит бесятся они!

Продолжение банкета!
Всё летит ко всем чертям!
И, пересчитав монету,
завернув бутыль в газету,
/прпустив сперва сто грамм/,
Вася шёл к другим друзьям.

И помчалось: лязг стаканов,
песни, пляски, ругань,мат,
дым табачный, говор смачный
и как кладбище шайтанов,
“пузыри” в кустах лежат.

Ночь близка. Ларьки закрылись,
все дружки куда-то смылись:
по домам, видать, ползут.

Но душа ему шептала:
”Слухай, Вася – это ж мало!
Здесь, в России так не пьют!
Если деньги есть в кармане –
позаботься о стакане!
На стоянке у вокзала –
это через два квартала –
бабки водку продают.
Так не жадничай, не жмись –
доползи, но догонись!”

И пересчитав монету,
закуривши сигарету,
пошатнулся, повздыхал
и поплёлся на вокзал.

Пошатался, приценился,
но не знал ещё герой,
пересчитывая деньги,
что у бабки под полой
в той бутылке роковой притаился –
Змий. Последний. Роковой.

О, Самогонка! Дар природный!
Не просто прихоть и не блажь.
Ты валовой продукт народный,
а не “цэ-два-аш-пять-о-аш”!
Да! Валовой! – от слова “валит”:
кого-то с ног, кого-то в гроб.
Хлебнёт тихоня – заскандалит
и пацифист залепит в лоб.

И гонят “аппараты” дружно
на печках, плитках, на газу,
по всей стране угар сивушный:
-даёшь прозрачную слезу!
В тебя извёстку добавляют,
кто марганцовку, кто табак
-чтоб крепче стала, в нос шибает:
всё выжрет пьяный – он дурак.

Но то, конечно, на продажу.
На бочку деньги! Пей, не плачь!
А что отравишься – неважно…
Но для себя гоню “первач”.

Впрочем, хватит отступлений,
объяснения - потом.
Расскажу, как без волненья,
но с рассудка помутненьем
наш Василий входит в дом.
Спит жена, притихли дети,
про себя, видать, приметив:
“нынче ж пятница – аврал!
Значит батя забухал!”

Вася – в кухню, взял колбаски
взял бутылку, взял стакан…
молча выпил без опаски
сей загадочный дурман…

…Отдышался и сказал:
“Дай-то бог, чтоб не последний!”
Но не вышло. Бог не дал.

Цирк окончен. Всё. Отпился.
Два часа спустя – диван:
дуба дал – лежит, скрутился
как от “дуста” таракан.

Но душа его кипела!
Отделясь едва от тела,
дух метался, дух кружил
и из кухни захламленной
нёсся вопль по всей Вселенной:
“Бля! Обидно! Не допил!”

Глава II

Всем – по вере воздаянье!
Скажем – верил в коммунизм,-
-и летит на партсобранье
дух, едва закончив жизнь.
Индуист – в другое тело,
а индеец – к Маниту.
Васькина ж душа гремела,
всех сшибая на лету,
матерясь – аж стыд и срам, -
в ад, к таким же алкашам!

…Бес – привратник встретил, взвесил
все грехи, насупив взгляд,
осмотрел без интереса
и кивнул другому бесу:
“Запиши: Сантехник. Слесарь.
Из России. Алконавт.”
-Секретарь взорвался адов:
“-у-у! Шайтан вас разнеси!!
Что-й то много алконавтов
Запускают на Руси!

Их девать куда – не знаю!
Нет вакантных мест – беда!
Всех собрать – орда Мамая
и Батыева орда!

-Их котлы смолы кипящей,
сковородка – не берёт!
Это ж, бля, народ пропащий.
Проспиртованный народ!

Их что вешай, что на плаху,
хоть вари, да хоть пытай!
А попробуй только, на…й,
похмелиться им не дай!
Соберутся, не простят,
разнесут к чертям весь ад!

В преисподней не осталось
Через этих му…ов
Для хвоста дезодоранта,
Политуры для рогов!”

“Аж копыто заболело…
Впрочем, хватит лаять зря.
-Эй, швейцар! Подай-ка дело
вот на этого хмыря…
/…листает дело…/
…-Чистым спиртом – три цистерны!
Целых три! Вот это да!
Были ж алкаши, наверно,
но ТАКИЕ – никогда!
Вот так задали задачку,
что с ним делать, - не пойму.
Стоп! Я вспомнил что к чему.
Нас на белую горячку
вызывали раз к нему.

Это ж Васька, друг сердечный,
закадычный! Помнишь нас?
Как проснёшься – мы, конечно,
на серванте в тот же час!
Было ж время золотое,
то ли будет впереди!
Так что рады мы, не скрою,
- не стесняйся, заходи!
-Будет день и будет пища!
Город будет, саду цвесть!”
Вася вылупил глазища и спросил:
“А выпить есть?”
И настроившись как надо,
входит он вратами Ада…

Ну хватит, ладно, в самом деле,
обрисовать пытаться Ад
ведь я ж не Данте Алигьери…
А ты,- кто над стихом смеётся-
тебе попасть туда придётся,
лет, скажем, через пятьдесят…
…А может раньше – через год…
Ну, в общем,-как кому везёт!

А если тёща есть, мегера,
да к ней – стервозная жена –
тебе семейного размера
устроить может ад она.
Досрочно, говоря уж точно,
но настрадаешься сполна!
И вот, когда наступит срок
и обнаружится итог:
что ты в загробный Ад спускаем.
Его ты можешь спутать с Раем!!!

Но что в Аду? Там всё одно
На много эр предрешено.
А здесь порой не знаешь утром
что этим днём тебе дано.
Семейный быт. Работа. Будни.
Детишки – сопли. Дом. Жена.
А по субботам до полудня –
уборка. Стирка допозна.
Чуть в воскресенье солнце встанет-
жена зудит и нервы тянет:
“Вот у соседки, у Людмилки
мужик купил приличный шкаф,
а у тебя – в башке опилки!
Подём! Разлёгся словно граф!”
Скандал. Едва с постели встав.

Жилплощадь. Лестница. Соседи.
Старушки-клюшки. Склоки. Сплетни.
Кого видали, с кем и как.
И кто умней, а кто – дурак.

Так я пытался описать
привычный с детства Ад семейный.
Про что не смог я рассказать-
почти любой сказать сумеет,
но мне вообще-то наплевать!

Глава III

Довольно с нас от темы отступлений!
Давайте оторвёмся от Земли,
от мерзкой жизни и иных явлений.
А черти, от Ворот уже вдали,
копыта вязнут в вековой пыли,
кругами Ада Васю волокли.

Вася взглядом Ад обводит -
даже пот прошиб со лба:
через все круги проходит
здоровенная труба.
С вентилями и кранами,
с ответвлениями аж,
где изломана углами,
где обставлена котлами
в них смола кипит, и пламя.
-Ну дела! – Сказал алкаш.

Это – гордость преисподней -
-алкашу поведал чёрт.
-ты поймёшь - уже сегодня,
что система – первый сорт!

В нашей адской ЖЭК-слесарке
разработана была,
чтоб смола с центральной варки
по трубе в котлы текла.
Триста лет смолу гоняет,
по котлам распределяет,
не ржавеет, не линяет,
даже течи не дала!

За беседой – путь быстрей!
Пара взмыленных чертей
к месту пытки притащили,
мигом пламя запалили,
приготовили котёл.
Здоровенный кран открыли
и смолы в котёл налили.
Подогрели, вскипятили…
“-Ну давай, ныряй, Василий!
Приготовился! Пошёл!”

Эх! Бултых! Мелькнул ногами…
в чёрной тягостной глуши
лишь смола пошла кругами
от пропившейся души.

Всплыл, визжа на ультразвуке,
морщась, высунув язык.
Прошипел: “Садисты! Суки!”
Получил лопатой втык,
поварился - и привык.

“Что, в смоле кипящей муки?!
Вот, бывало с похмелюги:-
-Всё болит, такой мандраж.
В голове бураны, вьюги-
на себя наложишь руки!
Мысли дохнут словно мухи,
за бутылку бормотухи
что попросят – всё отдашь!
И опять – гудёж, кураж!”

Так в котле скучал, вздыхая,
пузыри в смоле пуская
и былое вспоминая,
полусваренный алкаш.
Тщетно Вася ждал облома:
чай не Рай, Геенна тут.
Смотрит Вася – всё знакомо:
Черти, трубы – всё как дома,
только выпить не зовут.

Хватит скуки! Нет нигде
ни на суше ни в воде
ни в пустыне, в диком зное
ни в Геенне под землёй
ни в глуши таёжных сёл
мест, где мучась с перепою
иль от дури - наш орёл -
Вася б выжрать не нашёл.
Ведь нашёл же! Вот прикол!

Глава IV

Процесс в разгаре и повсюду
Мученье грешное течёт:
вот здесь – труба смолу даёт,
а если посмотреть оттуда –
направо – кровь, налево – лёд,
а дальше – чёрт их разберёт!

Мятутся души стоном слёзным
над ними черти с видом грозным
одних грызут, иного – жарят,
другого – кипятком ошпарят,
кого-то бьют в поддых прицельно
и в каждом секторе отдельном,
главой бригады чертенят
прорабы с вилами стоят.

Время шло, в котле варился
наш герой похмельных дел.
Чертыхался, матерился,
распинался, но терпел.

Терпит Вася! Разве ж чудо?
Да гори оно огнём!
Ведь не больно лишь покуда
спирт не выветрился в нём!
Дозировка муки в норме.
Всё в законной адской форме,
по уставу, не придраться.
А представьте-ка: наверно,
будут долго испаряться
три прижизненных цистерны!

Покрывает сумрак прочный
то ли дни – то ли века,
написать период точный
не поднимется рука.
Знаю: смены дня и ночи
нет в Аду наверняка.
Но однажды всё сменилось…
Расскажу вам, что случилось:
Подмастерье из чертей
захотел трубу поправить
чтоб поток смолы направить
аккуратней и точней.
Он тайком, не обнаружась,
гнул трубу, кряхтя, натужась
и не рассчитал порыв.
Результат: в трубе прорыв!

То-то души были рады!
Передышки, как награды
ждали, ждали – дождались!
А теперь – вот зашибись!:
Из прорехи водопадом
фонтанирует смола.
Вскоре тот участок Ада
по копыта залила.

Тот, где Вася. Бесы взвыли:
-“Вязко в пекле!” Обсудили.
Совещались. Порешили:
-“Мол, виновен имярек.”
И в слесарку позвонили-
-в их районный адский ЖЭК.

Там с ответом не тянули:
-“Да? А слесаря в отгуле.
То есть значит в отпусках.
-Да, на Тихих Омутах.
-Бригадир? А он в отлучке.
На Земле. Сейчас, видать,
в жилконторах там получка.
Он туда командирован
опыта перенимать,
до рогов экипирован
и просил не отвлекать.
-Старший мастер где? Он, значит…
-Да! На Стиксе он. Рыбачит.”

Кто в Тартаре, кто в Вальгалле
кто в каких иных краях.
А начальник их, сказали-
Аж у Цербера в гостях.

-“Что? ЧП? Нет, нет, не можем.
-Вас не слышно! А? Чего?
-Нет. Не выйдет. Не поможем.
Видишь: нету никого!”
– Помоги хоть ты! Будь другом!
–“Я? Да я же управдом.
То есть, значит, управкругом -
если адским языком.”
И похабно матерясь,
в ЖЭКе оборвали связь.

Делать что? А бес их знает!
А смола всё прибывает,
и базарили пока,
поднялась на два вершка.

Неповадно стало бесам
делать адские дела.
Вдруг кричат:”Эй! Есть тут слесарь!”
-Вася крикнул из котла.

Глава V

Черти хором: - “слышим, Вась!”
И торговля началась:

– “Но сперва пузырь поставьте,
лучше – два, а пять – верней.
Инструменты мне доставьте-
починю за пару дней.
Что? За три часа? Быстрей?
И без всяких пузырей?”

Рёк Василий твердолобо:
-“Черти! Видел я в гробу,
нет, теперь уже за гробом
эту вашу, блин, трубу!
Ну, тоните – раз сломали.
-Эх, жлобы вы, вашу мать!
Раз свои на вас плевали,
то и мне на вас плевать!”

И пока там торговались,
счёт вели на пузыри-
смолы выше поднимались-
до колена. Посмотри:
Под шумок туда явился
самый главный в круге чёрт.
-Пригляделся, разъярился:
Ад! Во что ты превратился?
Что за сброд базарных морд?

– Что за торг среди потопа?
Вася? Слесарь? Из людей?
Эх, получит чья-то ж…а
и пинков и пендалей!

И случился лай безбожный
в круге том промеж чертей.
А смола там, как возможно,
поднималась. Всё быстрей…

Вася видит всю картину
и орёт по мере сил:
-“Весь базар и мешанину
я, сантехник, заварил!”

– “Главный, эй! Потоп ужасен.
Не завязни там, плыви!
Соглашайся, коль согласен
на условия мои!”

– “Говоришь, что выше крыши
мой запрос насчёт бухла?
Что ж, цена моя всё выше-
-как поднимется смола.”

– “На сейчас – ты ящик ставишь
и инструмент мне доставишь.
А потом – меня представишь,
спросишь всех там, кто главней,
разберёшься по ранжиру
и “бугром” меня поставишь
у сантехников – чертей.
-То бишь, значит, бригадиром-
-так понятней и умней.

Ну а я – дыру латаю,
затыкаю, зажимаю
на струбцину и хомут-
ерунда! –За пять минут!”

Что тут делать? Черти дружно
покумекали вдали
и тотчас, кряхтя натужно,
нужный ящик принесли
с инструментом. И бутылки –
десять литров припасли.

10 минут спустя:

И завидовали души
Васе. Зависть их была
чёрной. Тишину нарушив
по котлам смола пошла.
Вася тут же так нажрался
под закуску и стакан,
вдоволь песен наорался,
так ревел и изголялся,
матерился, распинался,
что услышал сам Шайтан!
И велел: за вид порочный
алкаша похмельных дел
вышвырнуть из Ада срочно
вон. – Откуда прилетел.


Эпилог.

И с тех пор в бреду похмельном,
матеряся и дыша
перегарищем недельным
бродит Васина душа.
Днём в подвалах песни ноет,
Среди труб и в тишине.
По ночам – тоскливо воет,
аж мурашки по спине.
Ну а если в усмерть пьяный
кто бутылку разобьёт,
тут же Васькин дух стаканом
дух спиртного разопьёт.
Разомлеет, окаянный,
духа “явского” курнёт, одуреет,
окосеет и потом в ночи орёт.
Вот такой, однако, странный,
Неожиданный исход.

Сентябрь 1995 – ноябрь 1999 г.г.

Содержание: | Ухмырье | В Сумерках Разума | Провинциальные Хроники | Злые Песни Подмосковного Леса | Бордюристан | Рассказы | Стихи | Поэмы | Нид | Статьи | Тезисы и афоризмы | Творческие люди вокруг |