На Главную Рассказы, стихи... Моя Галлерея Гостевая Книга
 

Содержание: | Ухмырье | В Сумерках Разума | Провинциальные Хроники | Злые Песни Подмосковного Леса | Бордюристан | Рассказы | Стихи | Поэмы | Нид | Статьи | Тезисы и афоризмы | Творческие люди вокруг |


 
 

 

РАССКАЗЫ

Денис Елисов


КЛИНОПИСЬ БАШНИ ПОЗНАНИЯ

Cyberpunk not dead!

История эта началась так: весной 2005 года, несколько хакеров из южного Подмосковья, в очередной раз взламывая электронные архивы Пентагона, натолкнулись на весьма любопытные документы. Среди взломщиков нашелся один большой любитель древностей, и скачанное –тексты, их фото и переводы, - потрясло его буквально до мозга костей и самой клавиатуры: это было чудом сохранившееся до почти последней таблички, древнейшее шумерское сказание о Башне Познания. Судя по содержанию, эта легенда есть прародительница сразу аж двух канонических библейских сюжетов: о Древе Познания Добра и Зла, и о Вавилонской Башне, , - как говорится, в одном флаконе.
А найден данный клинописный артефакт был вот как: в начале последней военной кампании, на севере Ирака американцы громили какую-то саддамовскую базу. Во время ракетной атаки, одна из ракет случайно угодила в бархан близ кромки берега Евфрата. Разнеся в щепки пяток пальм, снаряд своей взрывной волной сдул тонны сухого песка, и обнажил угол какого-тот небольшого старинного строения. Попутно из этого строения той же волной вышибло несколько кирпичей. Всего сутки спустя, проходивший мимо воронки, солдат-янки вдруг внезапно пригляделся к попавшему под ноги кирпичу, и остолбенел на месте, ибо был весьма образованным янки. На окаменевшем от времени кирпиче ясно и рельефно просматривались шумерско-вавилонские клиновидные значки!
Умный янки тут же сообщил по рации своему начальству, и всего час спустя воронку оцепили войска, а из Штатов срочно выписали знатоков месопотамских древностей. Когда понаехали строго засекреченные яйцеголовые археологи, то пару месяцев спустя их трудами выяснилось, что постройка та – всего лишь обыкновенный рыбацкий сарай времён ранней Византии. В нём прежде держали сети и прочий свой нехитрый скарб какие-то рыболовы четвёртого-пятого веков нашей эры. А вот кирпичи, из которых сарай был построен, были совсем не простые: переложенные коровьим навозом вместо раствора, они оказались лет этак на тысячи две старше данного сарая.
Предположили, что кирпичами древние глиняные таблички стали только, когда христианнейший император Феодосий Великий объявил жестокие запреты и гонения на всё языческое. Умные люди, дабы сохранить древнейшие знания, просто построили из сохранённых табличек неприметный рыбацкий сарай. Честь им за это и хвала за сообразительность: - иначе ведь случилось бы как с Александрийской библиотекой, сожжённой в те же годы воинственными фанатиками… Кстати, те же, кто строил тот сарай, ещё и пронумеровали ценные кирпичи с обратной стороны, выцарапав там римские цифры неким острым предметом.
Для удобства, в переведённом на русский язык тексте, нумерация каждой таблички означена арабскими цифрами. Также в американской версии многие специфические термины древнего текста были переведены и истолкованы в буквальном смысле. В результате их версия изобилует компьютерным жаргоном, и приведённая ниже легенда теряет всё своё трагически-возвышенное очарование. Впрочем, такое случается всегда, когда пытаются пересказать какой-либо античный артефакт современным прагматичным языком. Поэтому большинство древних обозначений были оставлены без перевода, за что приносится особая благодарность германскому археологу Дитриху Штайнкопфу. Ещё спасибо Интернету, без коего общение с господином Штайнкопфом было бы весьма затруднено: Ведь проживает и работает герр Дитрих в далёком немецком городке Тельгте.
Итак:

ИСТОРИЯ БАШНИ ПОЗНАНИЯ

1.В те незапамятные времена, когда народ наш только пришёл откуда-то издалёка на благодатные берега нашего ныне залива, тот залив морской простирался ещё глубоко на северо-запад широким мелководным клином, и воды его были теплы и изобильны рыбой.
2.Четыре полноводные реки впадали в тот залив: две с севра, и ещё одна с полупустынного запада, и одна с восточных плоскогорий. В те века благодатные сады произрастали в близких друг другу устьях рек, и наш народ называл место это воистину раем земным.
3.И построены были большие города с могучими стенами ещё до возвышения великих градов Ура, Урука и Вавилона.
4.И на одном из островов близ устья райских рек, встал город Унээт, и скоро он превзошёл прочие грады своею мощью и красотой. Жители его были стройны и красивы, и они первые придумали излагать сказанное слово с помощью знаков.
5.И они же первыми создавать стали разноцветные картины, ибо хотели показать свой земной рай и другим окрестным народам.
6.Правил же тогда Унээтом светлый и добрый царь, чьё имя было Уолдуидеуиббу. Ведал он о творениях народа своего, и помогал всячески просвещению всех дикарей, что кочевали, вырядившись в звериные шкуры по берегам тёплого залива. И задумался царь, и приказал построить в самом центре своего града Башню Познания со многими вратами, - дабы любой человек смог бы без препятствий проникнуть туда. И любой мог войти в Башню Познания и оставить своё послание миру на глиняной табличке, - ежели он знал грамоту.
7.И таких, кто ведал священные письмена, именовали Уззеру. Знаком их касты стала полевая мышь – умный и пронырливый зверёк, собирающий в свою норку по зёрнышку всяческие припасы. Всякий, владеющий искусством письма, мог стать Уззеру.
8.А тех же, кто пришёл только учиться письму и рисованию, просили замешивать глину для табличек, и лепить их, и разглаживать. И имя таковым было Армеллу, а знаком их стал котелок, в коем варили бодрящий напиток – чтоб их разум также кипел, жадно усваивая великую мудрость Созидания. И любой, имеющий руки и голову, мог стать Армеллу
9.За всю же Башню молили о милости Богов лишь высшие жрецы, в совершенстве постигшие Истину. И звали их Эрхакку. Знаком же их была собака, как самое умное из ручных животных. И всякий, кто грамотен и прошёл испытание, мог стать Эрхакку.
10.И в день открытия Башни Познания приказал светлый царь растянуть над всеми вратами её рыбацкие сети, молвив при том: «Вот так, как рыба попадает в сии неводы, пусть и знания людские останутся в сей Башне!»
11.И возликовал тогда весь народ, ибо Истина отныне стала доступна каждому. И не было в нашей благословенной стране ни рабов, ни господ: не то, что ныне.
12.А ещё поставил светлый Уолдуидеуиббу добрых, умных и преданных собак из своей псарни, чтобы те не позволили войти в Башню Познания никому, кто держит свой тяжёлый камень за пазухой.
13.Вскоре тесно стало в Башне от вестей и картин, и вырыты были под Башней просторные хранилища для сотворённых вещей, и стали именовать их Эрверсу. Всякий мог войти в Эрверсу, и насладиться там чтением и созерцанием.
14.И так продолжалось двадцать лет: Уззеру творили сказания и картины, Армеллу замешивали глину и делали таблички. А Эрхакку стояли пред ликами Богов за всех, кто был в Башне, и правили строго и справедливо.
15.Жив ещё был добрый и светлый царь Уолдуидеуиббу, когда в его город Унээт пришёл неизвестно откуда незнакомый и странный человек с желанием постичь Мудрость. Имя его было Хамму.
16.И Хамму тот был груб с людьми и нечистоплотен и телом и лицом. Грязны и спутаны были волосы его, а одежда испускала зловоние пота и помоев.
17.Но всё равно того Хамму встретили Люди Башни Познания с любовью и уважением. Его вымыли, переодели в чистые белые ткани, дали в руки немятую глину, и нарекли отныне Хамму Армеллу.
18Долго мял свою глину Хамму Армеллу, но не мог вылепить ровной таблички, и палочка для письма не слушалась его, взятая неловкой рукой. И тогда ругался в полный голос оный Хамму, всякий раз проклиная свою неумелость. Месяцы и дни проходили так.
19.А потом Хамму Армеллу стал мыслить себя подобно дряхлому мужу, неспособному усладить юную жену, и стал он зол уже не на себя, но на саму Мудрость, и Башню Познания, и на всех людей, что посещали её.
20.Но собаки при многочисленных вратах всё равно пропускали его в свою Башню, ибо во многие дни подкармливал их сей Хамму лучшими костями и мясом. Он воровал их в городской бойне, что находилась сразу за крепостной стеной.
21.И был черный недобрый день, когда Хамму обозлился и отчаялся в полной мере.
Тогда взял он снова в руки непокорную глину, и изваял из неё как мог, то , что истинные мужи скрывают от обозрения под набедренной повязкой. И взяв в руки это, он отнёс и поставил своё гнусное творение точно посреди Главного Зала, что был на вершине Башни.
22.При этом сплюнул он и высморкался на чистый мозаичный пол, сказав при этом такое, что нельзя выдавить на глине письменными знаками, ибо глина та устыдится и напитается слезами, и загладит навеки эту надпись.
23.Поначалу застыли и опечалились Люди Башни, но после же, придя в чувства, сорвали они с Хамму чистые белые одежды, и с позором изгнали его голым, и из Башни Познания, и из града Унээт, а потом и из всей страны, где правил светлый Уолдуидеуиббу.
24.Но уже успел кинуть мерзопакостный Хамму злое семя сомнения в души Людей Башни, и вскоре многие Армеллу, а порой даже и Уззеру стали тайком лепить грязные подобия творения Хамму,и выкладывать их тайком в самих хранилищах Эрверсу. Усомнились они в Истине, и противопоставили ей символы, непотребные для Абсолютного Созерцания.
25.Скоро и мудрые Эрхакку также напитались коварным семенем зла, и начали уже в открытую творить непотребства наряду с Уззеру и Армеллу, ибо пали даже ниже последнего месителя глины. Так началось падение Башни Познания, и стала она превращаться в вертеп непотребства и гнусностей.
26.И был ещё один недобрый день, когда в Башню, прикормив, подобно Хамму, собак, проникла пара светловолосых дикарей с неведомого и далёкого Севера. И дикарка с дикарём, скинув свои немытые шкуры, прямо на мозаичном полу, и при солнечном свете прилюдно сделали то, что совершают лишь благословлённые жрецами супруги, только ночью, и затворившись в своей уютной спальне.
27.Когда же узнал об этом непотребстве в самом сердце своего творения светлый и добрый царь Уолдуидеуиббу, то опечалился без меры, и горько заплакал. И так сильна была скорбь и печаль его, что возлёг обессиленный владыка на своё ложе, и более не вставал с него.
28.Ещё сохраняла Башня Познания остатки приличия, но уже многие Уззеру стали выставлять на всеобщее обозрения свои таблички, где открыто и подробно разъясняли, как сделать из винограда или яблок опьяняющее зелье, и как сделать подобное же, но иное, также и из конопляного семени, и из плодов, что дают цветки мака.
29.И ещё писали они о том, как правильно следует отравить скотину у нелюбимого соседа, и как разрушить его дом, и как убить и его самого, и всю его семью, и остаться при этом без законного возмездия.
30.И многие люди со всех краёв Мира тогда приходили в оную Башню, и ужасались недобрым переменам в ней, и от негодования плевали и сморкались, подобно злому Хамму на чистый ещё мозаичный пол.
31.Уже и картины, что радовали прежде души людей своим совершенством, показывали отныне лишь похоть, срам и безобразие. Ибо не вкладывали более светлую душу свою те, кто осмеливался создавать их, но изображали лишь низменные порывы свои.
32.Но ниже всех пали многие из Эрхакку. Они тайно спускались порою в хранилища Эрверсу, и портили, и ломали не нравившиеся им таблицы, картины и изваяния. А порою и просто переделывали их в своём недобром, отравленном деяниями Хаму, вкусе.
33.Говорили даже, что особо злые и пакостные Эрхакку вывели где-то в нижних тайных комнатах Башни специальных голодных червей, научив их пожирать только глиняные таблички с вытисненным текстом. Таких червей называли Сувирру, и стали они воистину позорищем для всей Башни и её постоянных посетителей.
34.Черви те проникали даже в почтовые таблички, именовавшиеся Умаллу, и не только портили их содержимое, но порою даже набрасывались и на самих, - тех, кто получал письмо. И некоторым несчастливцам они даже отъели пальцы, вымазанные подготовленной глиной.
35.Но то было ещё не полное падение сей прежде светлой Башни Познания: мудрые прежде Эрхакку со временем отвернулись от своих Богов, и перестали возносить им молитвы. Они возомнили себя равными Им, а кто-то, посчитал себя даже и выше. Их. Обозвавшись постигшими Истинную Мудрость, павшие Эрхакку потребовали для себя жертвенных приношений.
36.И они стали скрывать Истину от прочих людей, ибо возгордились немыслимо, и больше никто из всех жителей Унээта, да и прочих, приходящих в Башню, не мог стать Эрхакку.
37.А после же оные павшие низко Эрхакку сказали, что за Истину следует платить, и цена познания мудрости Жизни есть лишь сама Жизнь, И на вершине башни стали убивать людей во имя Истины. И молчали отныне придворные, не смея поведать своему светлому царю об окончательном падении духа и тела в его великом создании.
38.Время шло, и пропиталась былая Башня Познания всей людской мерзостью, помоями и срамом, уподобившись в полной мере недоброй памяти Хамму Армеллу. И стыдно стало людям даже проходить мимо неё, ибо остались ещё в горожанах Унээта совесть, честь и порядочность.
39.И грязью, прокисшим потом, и помоями, подобно одеждам бросившего семя Зла Хаму, пропахла вся башня. И умирал от горя светлый царь, хотя и не ведал он, что на вершине его Башни уже вырезают и пожирают во имя Эрхакку человеческие сердца.
40.И тогда иссякло долготерпение сияющих в своём совершенстве Богов, и низвергли они на Унээт и злую башню его небывалую тряску земную. Треснула с грохотом пополам развратная башня, и упали в развёрзшуюся землю все нечестивые порождения её. А из тайных подвалов вылезли на свет голодные черви Сувирру, и погрызли они саму основу башни, и упала она на всех – и на Ариеллу, и на Уззеру, и на Эрхакку, и похоронила их под своими напитавшимися всемирной злобой, камнями.
41.Лишь немногие из Людей Башни, ещё сохранившие и пронёсшие сквозь всеобщее непотребство и срам, чистоту душ своих, успели сесть в лодки вместе с семьями и пожитками,, и скоро отплыть на берега Залива. А после вдруг вздыбилось тёплое море, и смыло почти весь город Унээт.
42.Лишь дворец светлого Уолдуидеуиббу пощадили Боги, дабы увидел он, чем заканчиваются порывы и стремления к Свету и Истине, преподанные грязным телом, и душою, и помыслами, варварам. И тогда умер от тоски и горя добрый и светлый Уолдуидеуиббу, ибо узрел он страшную и жуткую гибель своего прежнего великого деяния.
43.А затем пришли песчаные бури из дальних пустынь, и от них западная река иссохла вовсе, восточная – лишь наполовину, а две северные реки просто взбесились. Они принесли в своих мутных водах горы ила и песка, и занесло ими все острова с райскими садами. Не стало с тех пор рая земного.
44.Память же о неудавшейся миссии Добра осталась в сердцах людей, но повернулась она совсем наоборот: и добрые собаки, хранившие врата Башни Познания, стали вскоре в легендах человеческих трёхглавым псом Цербером, охраняющим путь в Ад.
45.Те же из чистых помыслами Людей Башни, коим Боги дозволили уйти, поселились со временем в других городах. Вот только Мудрости и Истине они стали обучать отныне лишь избранных. И Башни они строили теперь всего затем, дабы молить Богов о пощаде и милости. Ведь подлинная, правда, естьв том, что не нужны злому сердцем и душою человеку Мудрость и Истина: ему без них и так хорошо, ибо досыта напоён он злостью своею.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Далее идут в строго пронумерованном порядке обрывки каких-то вычурных философских размышлений и нравоучительных историй, трактаты по астрономии: о вычислении солнечных и лунных затмений. Есть даже отрывок, повествующий о том, что получится, если в глиняный сосуд с крепким уксусом опустить два стержня из разных металлов. Также есть более ранние редакции уже известных ныне сказаний, - как, например, мифы о Гильгамеше, и о Всемирном Потопе: - всего более пяти сотен табличек разной степени сохранности. Вероятно, это всё то немногое, что сумели вынести из рушащейся башни её былые обитатели. Однако наиболее интересны именно первые сорок пять табличек: - странный и совсем не похожий на все прочие месопотамские древности, документ.

Денис Елисов.
18-20.02.2006.


СВЕТСКИЙ РАУТ

Посвящаю памяти
Константина «Невра» Бицуры ,
Сергея «Вождя» Максимова,
Сергея «Булавки» Волкова.

Рондо

1

…Где-то во времени: год Волосатого Ящера.

В одну из ночей самой большой Луны они собрались в наикрасивейшей хижине племени Буу. В той, что выстроена пару лет назад самим вождём ровно посреди Поляны Стойбища из рёбер и костей трёх мамонтов, и покрыта их же шкурами. Трое их было: старшая женщина вождя, Уырха, а также Гхура и Ыххайя, женщины самых сильных воинов племени Буу. Все они выряжены в свежие пушистые шкуры различных животных, и волосы их густо покрыты для красоты ярко-белой глиной. Могучие шеи украшены тщательно подобранными ожерельями из разнообразных зубов и клыков: – и звериных, и человечьих.
Они стали есть мясо найденной мужьями в ближайшем овраге только что сдохшей дикой лошади, а затем, когда в полной мере насытились её свежей сырой плотью, среди вороха обглоданных добела костей, и в дымном смраде очага, завели непринуждённую и возвышенную беседу. В сизом дыму костра плясали, кривляясь, уродливые тени. Иногда же они застывали на белых рёбрах чума, или ползли по шкурам извивающимися косматыми щупальцами. В общем, сытая ночь навевала вполне романтический настрой…
Уырха сообщила по законному праву доминантной самки, что накрываться шкурами прочих зверей: - волков, например, или, скажем, пещерных медведей, в Год волосатого ящера Ухрылыга, совсем не актуально. Она, не скрывая, потешалась над подругами, гордясь своей обновкой из свежесодранной шкуры и сверкающего живым серебром меха оного редкого зверя. А Гхура и Ыххайя – довольно скромно, стиснув клыки, завидовали ей. И каждая решила в тайне от другой, что её воин тоже должен немедленно забить насмерть волосатого ящера Ухрылыга, и содрать с него для своей достойной женщины племени, свежую сверкающую серебром, шкуру.
Ещё они обсуждали недавний пир, устроенный вождём Уымхыргом по поводу успешного набега на соседнее племя Ххоырр. На том пиру главным блюдом в богатом и разнообразном меню подали самого вождя племени Ххоырр, запечённого в тлеющих углях из его же родового очага, и посыпанного для лучшего вкуса многолетним пеплом, взятым оттуда же.
А затем Ыххайя сказала подругам, что слышала где-то, будто бы пленники, густо покрытые волосами, имеют весьма неблагородный привкус, а вот полненькие и с лысой головой – совсем наоборот. И поэтому поедать волосатых пленников так же не актуально, как носить, к примеру, шкуру пещерного медведя в Год волосатого ящера Ухрылыга. Тогда Гхура спросила у подруг, что те думают о новой радостной песне, сочинённой главным сказителем и шаманом Сэыхром о последнем набеге на соседнее племя Ххоырр. Они вполне успешно обсудили и последние новости племенной поэзии.
А в самом конце светской беседы Уырха вдруг приказала своим достойным сотрапезницам закрыть наглухо вход в её жилище, после чего высыпала в дымящийся очаг несколько горстей особых сушёных грибов: ярко-красных, и в белых точечках, подобно звёздному небу тёплой летней полночью. Поднялся густой и удушливый белесый дым от очага, и когда женщины вдоволь опьянились им, то стали созерцать вдруг картины из далёкого-далёкого будущего: своих потомков. И вот, что увидели они:

2

968 год от основания Рима.

Их было трое, и они собрались в ночь на мартовские Иды внутри роскошного триклиния виллы Элии Марцеллины, жены весьма известного в те дни римского сенатора. Все они выряжены в роскошные платья и туники, а на нежных бело-лебединых шеях красуются тщательно подобранные ожерелья из сверкающих разноцветных драгоценных камней. Волосы же их, мало того, что были тщательнейшим образом вымыты и уложены в высокие причёски, но и стали рыжевато-белыми, благодаря особенному галльскому мылу. А оно имеет свойство постепенно обесцвечивать любые волосы по мере его длительного применения. То были: сама госпожа Элия Марцеллина, и две её ближайшие подруги, Скрибония и Цецилия, - также жёны вполне достойных и богатых граждан величайшего и вечного города Рима. Стол же их был густо уставлен самыми разнообразными блюдами: например, салатом из соловьиных язычков, или, к примеру, паштетом из печёнок диких павлинов. Тщательно вымуштрованные рабы зажгли светильники по углам триклиния и на самом, уставленном яствами столе, и светская пирушка началась. В неровном коптящем свете масляных ламп по углам зала выплясывали, кривляясь, уродливые тени. Иногда они застывали на долю взгляда, или же медленно ползли по мозаичному полу, извиваясь и скрючиваясь щупальцами Лернейской Гидры. В общем, ночь пиршества навевала вполне романтический настрой…
- А как ты думаешь, Скрибония, на последнем пиру у нашего славного кесаря, Марка Аврелия Бассиана, все ли патриции выглядели достойно своему сану?
- Это ты про все эти ужасные галльские плащи? – Но ведь сам же император и ввёл их в моду, и уже поговаривают, что поэтому его так и прозвали за глаза: Каракалла.
- Вот лично я думаю – возразила ей хозяйка виллы по праву старшей госпожи: - галльские плащи сейчас – абсолютно не актуально. Ну что это такое: - чёрное и с капюшоном? Впору вырядиться каким-нибудь фанатикам этого, пролезшего уже повсюду, христианства. Мрак. Жуть. Гораздо лучше – вот этот мех иллирийского енота – Элия Марцеллина с нескрываемой гордостью продемонстрировала свой новый вечерний костюм.: - Мне это прислал мой благоверный откуда-то, то ли из южной Дакии, то ли из северного Иллирика. Там у него очередное нашествие каких-то новых варваров. –У мужа, а не у енота, конечно же…
- Ну, ты сказала, однако, Цецилия: - это вовсе не германцы, а уж вообще, какие-то костобоки: они носят на теле панцири из спиленных лошадиных копыт.- Да, соглашаюсь, Скрибония, до омерзительности варварские прозвища. Знаете ли, лучше, поговорим о прекрасном: помните, как там у Овидия: «Гнев, о богиня, воспой, этого… как его там?.. - ну, чьего-то там, сына!»
- Что, даже не Вергилий? – Да ну, какая, к Плутону, разница, я Плутарха тоже очень даже весьма люблю, ценю и уважаю.
- Кстати, Цецилия, рабы-самцы, как любовники, хороши, только если их регулярно подкармливать особенными африканскими травками. А вот толстенькие и лысые – особенно хороши: это ещё сам великий Гален заметил.
- Не знаю, мне как-то больше нравятся самцы с Востока, откуда-нибудь, этак из Анатолии, а ещё лучше – из далёкой Иберии Кавказской.
- Вот странно… – ни с того, ни с сего вдруг высказалась Скрибония, с шумным всхлюпыванием отпив из своего гранёного, из дорогого зелёного стекла, кубка: - На амфоре простым и ясным латинским языком написано, что это настоящее португальское вино. А ниже, уже мелкими буквами добавлено: продукт лучших бессарабских виноградников. Что бы это значило, ежели португальская провинция - на крайнем Западе, а Бессарабия – это восточный край наших обширнейших владений?
- Это значит, что Земля, по-видимому, всё-таки круглая: И вот получается, что из бюессарабских виноградников, лежащих весьма далеко за Геркулесовыми Столбами, вино привозят морем в Португалию. А там его просто разливают в амфоры и клеят на них этикетки на простом и понятном всем латинском языке.
-А как же тогда китайцы, у них же огромная империя где-то на Дальнем Востоке?
- А они на Луне живут. Об этом ещё Аристарх Самосский когда-то писал, оттого что он туда сплавал однажды. Потому китайцы все и жёлтые, и луноликие.
- Кстати, о восточных новомодных штучках: сейчас во многих римских салонах весьма актуален хаш. Это такая персидская травка, или смесь каких-то травок, неважно. Так вот, если старательно подышать дымом от его горения, - а он не особо приятный, как будто бы тряпьё старое жгут, начинаешь загадочно смеяться по любому поводу – Элия Марцеллина хмыкнула и улыбнулась: - а иногда так бывает, что возможно даже узреть Грядущее…
- Эй, Охряп! – госпожа Марцеллина гулко, на весь зал, хлопнула в ладоши, и из-за тяжёлой бархатной портьеры, что в дальнем углу триклиния, тотчас же этаким лысеньким колобком выкатился толстый, приземистый и кривоногий раб, - ярко-выраженной восточной внешности. Из-под белоснежной льняной туники на груди отчаянно пробивались густые чёрные кудри, а полные щёки, хоть и тщательно выбриты, всё равно отдавали сиевато-чёрной мужественностью. Посмотрев же на его ноги, некоторые дамочки из сладкой белокурой троицы сдавленно и томно вздохнули…
- Неси-ка ты, Охряп, сюда свою восточную дурь со всеми её причиндалами! – тот моментально, не переставая кланяться, исчез за портьерой, и уже парою секунд спустя, вернулся с невероятных размеров медным кальяном в руках. Кальян тот буквально сиял в тускловатом пламени светильников, отполированный до красновато-жёлтого блеска, и украшен по бокам огнедышащими драконами и змеями. С трёх сторон замысловатого аппарата свисали вниз три кожаных хобота, что начинались от горловины, и заканчивались медными же мундштуками весьма потёртого вида.
– Огонь уде разведён, о моя госпожа, как вы и приказывали: - снова подобострастно поклонившись, томно-сладким баритоном пропел Охряп: - Дамы изволят приступить?
- Конечно же изволим, - таким же сладострастным голосом пропела в ответ Элия Марцеллина, и тут же принялась инструктировать неумелых подруг: - да-да, вот эту штучку вставляем прямо в рот, и медленно вдыхаем дым в себя… Да не кашляй ты, Цецилия, это только сначала в горле так сильно першит, а после, ничего, втянешься потихоньку. Смотрите, как это делаю я: хозяйка томно закатила глазки, после чего, чуть зажмурившись, сделала через мундштук глубокий булькающий вдох. Внутри кальяна что-то громко, со щелчками, заклокотало и зашипело. Однако, загадочная и актуальная восточная смесь вдруг вместо бестолкового и бессмысленного смеха, приподняла их души среди копошащихся и снующих в дыму теней, закружила в каком-то адском вальсе, и изо всей силы забросила их куда-то в далёкое и неведомое Грядущее. И вот, что увидели они:

3

523 год Галактической Конйфедерации,
система Тау Кита,
планета Альфа.

Они собрались в Ночь Большого Прилива, когда в небе светили сразу все три полные луны планеты: Сах, Рохт и Минк. Зал Высшего Собрания был гулок и пуст, и освещался лишь тихо, и с сухим потрескиванием, искрящими и висящими высоко под прозрачным потолком, плазмоидами. Трое их было: Эатта Унгана, старшая жена сенатора-принцепса Аэлло Унгана, и две её ближайшие подруги, Оллала и Иннана, - также жёны вполне достойных сенаторов и граждан Конфедерации. Все кричаще выряжены в новомодные платья, что меняют цвет в такт с настроением хозяйки. Нежные, слегка загорелые шеи, обильно украшены тяжёлыми ожерельями из самых обыкновенных разноцветных алмазов, грамм по сорок каждый. Волосы же их были генетически отредактированы ещё в ранней юности, и всегда имели не выцветающий и ничем не смываемый золотисто-белый цвет.
Меню на их столе отличалось крайним разнообразием: от тушёных в чачмарском соусе гурдангов из влажных цетагандийских джунглей, всяческих вин и изысканных коктейлей, - и вплоть до банальной каши пластиковой, что привезли буквально только что спецрейсом торгового пепелаца аж с самого Плюка, что в соседней галактике Кин-Дза-Дза.
Зависшие высоко в чистейшем воздухе плазмоиды то вспыхивали ярко, то опадали, и в их неровном свете по углам обширного зала плясали, коряво извиваясь, чудовищные и уродливые тени. Иногда, впрочем, они застывали на самую малость мига, либо же ползли, скрючиваясь и извиваясь, уподобившись гигантской пхайдобской амебе, по далёким палладиевым стенам, и архаичному мраморному полу. В общем, такая редкая, но яркая трёхлунная ночь навевала вполне романтический настрой…
- А вот скажи мне, Иннана, - непринужденно начала светскую беседу хозяйка: - Ты чего это намотала себе на шею этого ужасного шанхайского тушкана? Конечно же я понимаю, что Земля – это наша праматерь, но… Но шанхайский тушкан – это, по-моему, перебор!
- Не спорю, конечно же, но ведь это вовсе не шанхайский тушкан. Это мех денадарийского глотавра, Мой благоверный купил его на распродаже у какого-то Майлза Фол… Фор… Тьфу ты, ну и варварское же имечко! – Ах, да…. Тот ещё иногда галактическим адмиралом подрабатывает. -Да, этот вот, как его там, - а вовсе не мой благоверный!
- Глотавыры, ухрыги – это всё-таки мелочь. – тут же возразила Оллала: - вот мой на днях самого блервуя завалил где-то в Эсторе.
- Какая же всё-таки гадость эта ваша каша пластиковая! - вдруг неожиданно сказанула Иннана, с гулким, на весь зал, лязгом уронив чугунную ложку на край фарфоровой тарелки.
- Её создают люди, раздираемые порочными страстями. Поэтому, как многие справедливо считают, жизнь в телах растений им более к лицу…
- Зато шанхайский тушкан – это абсолютно не актуально в нашу эпоху просвещённого неогалактизма. – продолжила былую тему сама Эатта Унгана по праву хозяйки заведения: - Уж лучше бы ты, Иннана, одела мермуйского лябрика себе на шею.
- Впрочем, хватит ссориться: - хозяйка вдруг моментально, и с нескрываемым дружелюбием сменила тему разговора: - Давайте, хотя бы о поэзии, что ли, поговорим…
И они вполне достойно обсудили особенности, новости и проблемы современной галактической поэзии.
Светская беседа начала потихоньку затягиваться, и как-то незаметно нуднеть с каждой репликой подруг. И тут хозяйка снова попыталась оживить вечер: -Ну вы, надеюсь, уже догадались, что главным, так сказать, блюдом сегодня у нас даже вовсе не цекубское выдержанное со стола аж самого Понтия Пилата: машина времени, увы, тоже уже не совсем актуальна, надо бы жить всё-таки сегодняшним днём. А сегодня у нас будет вот что… - Эй, Гургын! – вылетевший из-за портьеры щупальцекрылый охмург бережно принёс в своём отливающем серебром хоботе, небольшую пиалу с тремя красненькими таблеточками на дне. По всей, слегка выпуклой их поверхности их, веером были раскиданы малюсенькие белые точки, и каждая таблетка из-за этого отчего-то напоминала красный микрослайд яркой и звёздной летней полночи.
- Дамы изволят оттянуться? - гундосо продребезжал Гургын, зависнув в воздухе прямо над пиршественным столом.
_ Ну конечно же, оттянемся! – все дамы явно знали о предназначении крапчатого зелья: ведь каждая белая крапинка была микроскопическим, на самой грани видимости, роботом. Через сосуды и капилляры они проникали в самые потаённые уголки мозга, и вызывали в нём неземные сказочные видения. И кое-кто из бомонда уже в открытую поговаривал, что иногда с помощью этих заковыристых устройств можно разгадать ещё не воплощённое будущее своей бессмертной души. И вовсе не всегда оно, увы, оказывалось ясным и абсолютно безоблачным. Сумасшествие, либо безмозглая жизнь растения – вот лишь самые невинные последствия, что были возможны в результате таких вот взглядов на свои будущие воплощения. Существуют ведь всё-таки некие Высшие Силы, - те, что поглавней оказываются всяких там Галактических Сенатов, и Им совсем не безразлично, что некто с помощью каких-то тупых самодельных механизмов взламывает лишь только Им подвластные материи. И потому-то таблетки эти были строжайше запрещены во всей окультуренной части данной Галактики…
Впрочем, трём подругам такое печальное будущее вовсе не грозило: они уже побывали не раз Там, за Гранью Бытия, и вполне подготовились к предстоящим ощущениям. И вот, что увидели они:

Эпилог.

…Где-то во времени: год Волосатого Ящера.

В одну из ночей самой большой Луны они собрались в наикрасивейшей хижине племени Буу…

Д.Е. 30 марта-12 апреля 2006.


Содержание: | Ухмырье | В Сумерках Разума | Провинциальные Хроники | Злые Песни Подмосковного Леса | Бордюристан | Рассказы | Стихи | Поэмы | Нид | Статьи | Тезисы и афоризмы | Творческие люди вокруг |

 

Главная | Автобиография | Содержание | Изображения | Гостевая
 
  © Все права принадлежат Денису Елисову; Использование информации с сайта бех ссылки на источник запрещено      Designed by Dieman